Поиск по творчеству и критике
Cлово "1843"
Входимость: 3. Размер: 56кб.
Входимость: 2. Размер: 1кб.
Входимость: 2. Размер: 93кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 56кб.
Часть текста: Заслуги в области пушкиноведения ни одного из представителей русской академической науки о литературе до Октября не могут быть сопоставлены с заслугами Анненкова-пушкиниста. Лишь советская наука в лице Б. Л. Модзалевского, П. Е. Щеголева, М. А. Цявловского, Б. В. Томашевского, С. М. Бонди и других ее выдающихся представителей явилась впервые в истории изучения наследия Пушкина достойной продолжательницей того великого дела, начало которого было положено Анненковым в 50-е годы XIX века», - заметил литературовед Г. М. Фридлендер во вступительной статье «Первая биография Пушкина». П. В. Анненков родился не в Симбирской губернии, но его биография и творчество теснейшим образом связаны с нашим краем. Мы имеем все основания назвать его симбирянином. В прошлом веке в России, в отличие от нас, современников, датам рождения не придавали большого значения. Многие выдающиеся люди, в том числе и писатели, часто дату своего рождения указывали ошибочно. Не знал точной даты своего рождения и П. В. Анненков. Незадолго до его смерти составитель «Словаря русских писателей и ученых» С. А. Венгеров обратился к писателю с просьбой сообщить биографические данные. «В ответ на наш...
Входимость: 2. Размер: 1кб.
Часть текста: Весна Великолепный день! На мягкой мураве Лежу: ни облачка в небесной синеве! Цветет зеленый луг; чистейший воздух горной Прохладой сладостной и негой животворной Струится в грудь мою,- и полон я весной! И вот певец ее летает надо мной, И звуки надо мной веселые летают! И чувство дивное те звуки напевают Мне на душу. Даюсь невольно забытью Волшебному, глаза невольно закрываю: Легко мне, так легко, как будто я летаю Летаю и пою, летаю и пою! 1843 Примечание Место написания: Рим Впервые опубликовано: Москвитянин, №10, без обозначения года, однако в издании 1845 года указан 1843 год
Входимость: 2. Размер: 93кб.
Часть текста: концу 1820-х годов отношение к Языкову становится куда более сдержанным, а в 1830-1840-е годы появляются статьи, в которых он рассматривается как поэт, не оправдавший надежд, а главное, не имевший средств это сделать. Приговор этот был несправедливым, хотя и не абсолютно беспочвенным. Языкова продолжали ценить и поддерживать Пушкин, Давыдов, Боратынский; его блестяще защищает печатно И. Киреевский, потом Гоголь. Да и Белинский, несмотря на суровость своих суждений, признает, что имя Языкова «навсегда принадлежит русской литературе». Однако неблагополучие творческой судьбы поэта ощущалось и Киреевским, и Гоголем. Сознавал его и сам поэт. В чем же дело? Какие обстоятельства сыграли столь неблагоприятную для него роль? Изменение общественно-политической обстановки после 14 декабря 1825 года, отсутствие зрелых убеждений у поэта? Наступление нового, гоголевского, периода в русской литературе? Болезнь Языкова? Да, несомненно. Но ведь и Дельвиг, и Боратынский, и Денис Давыдов жили и творили в тех же условиях. Тем не менее мы не говорим об их «драме», в том смысле как о языковской. Они в нашем представлении создали все, что могли по своему таланту. Языков - менее, чем мог и обещал. Было, вероятно, в самом характере его дарования, в особенностях личности и личной судьбы нечто, помешавшее его полной творческой реализации. Определить, что это, попытался в 1847 году П. А. Вяземский (статья «Языков и Гоголь»), который первым заметил реально существующую связь между характером лиризма Языкова, с одной стороны, и своеобразием его жизненного пути, а также психического склада - с другой. Николай Михайлович Языков родился в...
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Часть текста: Корабль Люблю смотреть на сине море, В тот час, как с края в край на волновом просторе, Гроза грохочет и ревет; А победитель волн, громов и непогод, И смел и горд своею славой, Корабль в даль бурных вод уходит величаво! 1839 Примечание Место написания: Ницца Год опубликования: 1843 Впервые опубликовано: Москвитянин №7, без заголовка
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: Авдотьи Петровны Елагиной (в первом браке- Киреевской), с ее сыновьями Иваном и Петром Киреевскими, - отныне судьба навсегда связала поэта. На осень и зиму 1829 рода поэт уехал из Москвы в Симбирск. Там, в Симбирске, был создан его знаменитый «Пловец» - стихи о мужественном преодолении бурь житейского моря, о торжестве света-, о победе над невзгодами жизни, о победе человека над судьбой: Нелюдимо наше море, День и ночь шумит оно; В роковом его просторе Много бед погребено... И. В. Киреевский писал Языкову об этом стихотворении, проникнутом глубокой верой в победу над невзгодами жизни: «Поздравляю тебя с „Пловцом". Славно, брат! Он не утонет». Вернувшись в Москву в конце 1829 года, Языков живет здесь до 1832 года. С Белокаменной, как называет поэт Москву, были связаны также и последние годы его жизни - от 1843 до 1846-го. Пушкин, Лермонтов, Жуковский посвятили Москве строки которые каждый помнит со школьной скамьи. Строки Языкова, обращенные к Москве, некоторые прочтут сей час впервые: Я здесь! - Да здравствует Москва! Вот небеса мои родные! Здесь наша матушка-Россия Семисотлетняя жива! Здесь всё бывало: плен, свобода, Орда, и Польша, и Литва, Французы, лавр и хмель народа, Всё, всё!.. Да здравствует Москва! Величавые строки о Кремле из этого же стихотворения («Ау!») много раз звучали в наших домах, торжественно произносимые в начале каждой серии фильма о Московском Кремле «Державы вечная любовь...», но ни разу не было упомянуто в титрах фильма имя поэта, написавшего эти стихи: Какими думами украшен Сей холм давнишних стен и башен, Бойниц,соборов и палат! Здесь наших бед и нашей славы Хранится повесть! Эти главы Святым сиянием горят! При жизни Языкова...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: который вел это издание. В. Д. Комовский, известный как литератор, переводчик, служил в Цензурном комитете, сначала в должности секретаря, потом - правителя дел Главного управления цензуры, и его помощь в издании книги Языкова, который по состоянию здоровья не мог сам заниматься ею, была особенно ценной. В 1833 году в Петербурге вышел очень изящно изданный первый сборник: «Стихотворения Н. Языкова». В книгу были включены стихи, написанные в Москве, Дерпте и Симбирске, в том числе знаменитый «Пловец» («Нелюдимо наше море...»), написанный в 1829 году, после возвращения из Дерпта на родину, в Симбирск. Соединение в этом издании стихотворений разного звучания, которые в литературоведении принято обозначать как два направления: «лирика чувств» и «философия мысли», - разъяснялись эпиграфом к книге, взятым из Гёте; буквально гётевская строфа означала: «Кто хочет понять замысел стихотворения, тот должен идти в страну поэзии; а кто хочет понять поэта, тот должен идти в страну поэта». Языков разделял убеждение в неразрывной связи одного стихотворения со всем творчеством и взгляд на поэта как на выразителя устремлений своего народа, своей страны. Конечно, эта строфа не была простым разъяснением принципов составления сборника, - Языкову было важно подтвердить свое понимание общемирового значения поэзии. В стихотворении «Поэту»,...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Девятое мая То ли дело, как бывало В Дерпте шумно, разудало Отправлял я в этот день! Русских, нас там было много, Жили мы тогда не строго, Собрались мы в сад под тень, На лугу кружком, сидели: Уж мы пили, уж мы пели! В удовольствии хмельном Сам стихи мои читал я, И читанье запивал я Сокрушительным питьем; И друзья меня ласкали: Мне они рукоплескали, И за здравие мое Чаши чокалися звонко, Чаши, налитые жженкой: Бесподобное житье! Где ж я ныне? Как жестоко, Как внезапно, одиноко, От моих счастливых дней Унесен я в страны дальны, Путешественник печальный, Не великий Одиссей! Рейн увижу! Старец славный, Он - Дунаю брат державный, Он студентам доброхот: На своих конях нерьяных, На своих волнах стеклянных, Он меня перевезет В сад веселый и богатый, На холмы и горны скаты Виноградников своих: Там остатки величавы Веры, мужества и славы Воевателей былых; Там в тиши, в виду их дерзких Стен и башен кавалерских, Племя смирное цветет, И поэт из стран далеких, С вод глубоких и широких, С вод великих, с волжских вод, Я тебе, многовенчанный Старец-Рейн, венок нежданный Из стихов моих совью! И для гостя дорогого, Из ведра заповедного, Рюмку синюю твою Вековым вином нальешь ты И поэту поднесешь ты: Помню я: в твоем вине Много жизни, много силы; Но увы мне, старец милый, Пить его уже не мне! 1839 Примечание Место написания: Висбаден Год опубликования: 1843 Впервые опубликовано: Москвитянин №7, без заголовка
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: в стихах свою знакомую по Дерпту Александру Андреевну Воейкову /родственницу В. А. Жуковского и супругу бывшего дерптского профессора, ныне издателя столичного журнала «Новости литературы», где печатались и Языков, и Баратынский, А. Ф. Воейкова/, выкроил время, чтобы навестить ее. Николай Языков знал, что у Александры Андреевны, хозяйки одного из лучших литературных салонов, он встретит интересных для него людей. И не ошибся: на этот раз здесь он познакомился с братом Александра Пушкина - Львом и Евгением Абрамовичем Баратынским, унтер-офицером, служившим в Финляндии и проводившим свой отпуск в столице. Об этом знакомстве поэт упомянул в письме к родным в Симбирск, но без комментариев о своих впечатлениях. А вот через полгода, на обратном пути в Дерпт, Николай Языков, убедившийся в Петербурге в том, что Лев Пушкин и Баратынский все еще играют роль поклонников Воейковой и как будто пользуются ее благосклонностью, заявил в письме к брату Александру: «Это мне не понятно и не нравится: я их обоих знаю лично». Современный биограф Е. А. Баратынского литератор А. М. Песков после этой цитаты дает свой комментарий по поводу отношений поэтов к А. А. Воейковой: «И Баратынский был влюблен в нее - однако совсем не так, как сгоравший в пламени страсти Языков, не так, как ловко любезный Левушка Пушкин, не так, как добрый Александр Иванович /Тургенев. -Ж. Т./- Он любил в ней прототип своей будущей подруги...» Оставляя на совести автора это ни на чем не основанное суждение, замечу, что Языков никогда не «сгорал в пламени страсти» к жене бывшего дерптского профессора и матери двоих детей. Она была для него достойным образцом для возвышенной любовной лирики. Что касается Баратынского, то он, получив офицерский чин прапорщика, уже в июне 1826 года женится на 19-летней Анастасии Энгельгарт и станет образцовым семьянином. Пути-дороги Языкова и...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Элегия ("В тени громад снеговершинных...") (И. П. Постникову) В тени громад снеговершинных, Суровых, каменных громад Мне тяжело от дум кручинных: Кипит, шумит здесь водопад, Кипит, шумит он беспрестанно, Он усыпительно шумит! Безмолвен лес и, постоянно Пуст, и невесело глядит; А, вон охлопья серой тучи, Цепляясь за лес, там и сям, Ползут пушисты и тягучи Вверх к задремавшим небесам. Ах, горы, горы! Прочь скорее От них домой! Не их я сын! На Русь! Там сердцу веселее В виду смеющихся долин! 1843 Примечание Место написания: Вильдбад-Гаштейн Год опубликования: 1844 Впервые опубликовано: Москвитянин, №7
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Элегия ("Опять угрюмая, осенняя погода...") Опять угрюмая, осенняя погода, Опять расплакалась гаштейнская природа, И плачет, бедная, она и ночь и день; На горы налегла ненастной тучи тень, И нет исходу ей! Душа во мне уныла: Перед моим окном, бывало, проходила Одна прекрасная; отколь и как сюда Она явилася, не ведаю,- звезда С лазурно-светлыми, веселыми глазами, С улыбкой сладостной, с лилейными плечами; Но и ее уж нет! О! Я бы рад отсель Лететь, бежать, итти за тридевять земель, И хлад, и зной, и дождь, и бурю побеждая, Туда, скорей туда, где, прелесть молодая, Она господствует и всякий день видна: Я думаю, что там всегдашняя весна! 1843 Примечание Место написания: Вильдбад-Гаштейн Год опубликования: 1844 Впервые опубликовано: Москвитянин, №9